Дмитрий Дибров

«Культура — это выбор.»

Его знают очень многие.
Он популярный телеведущий, эрудит, знаток технологий.
Он телевизионный профессионал с именем, которое позволяет ему выпускать на центральном телевидении программу вне форматов и рейтинга. Ко всему прочему, он еще и музыкант.
У него есть своя студия, где он проводит все свободное время, есть команда, есть компакт-диск, песни с которого, может быть, никогда и не станут хитами «MTV», но зато у всех, кто их слышал, вызывают неоднозначную реакцию, а коли речь идет о музыке, то это уже результат.

Для большинства полуночников нашей страны его имя в первую очередь ассоциируется с телевидением. Вот уже более 10 лет он выходит в прямой эфир преимущественно ночью и просвещает тех, кто не спит, относительно передовых эстетических ценностей, новой музыки, кино и всего, что имеет отношение к творчеству. Для тех, кто не в силах довольствоваться подглядыванием в чужие окна, разбавленным сводками с полей криминальных боев, его программы («Антропология», «Старый телевизор», «Аутодафе» и нынешняя «Апология») всегда были и остаются отдушиной, из которых щедро изливалась пища для души и мозгов, приправленная великолепным эстетическим соусом. Но не только телевидением жив человек. Его всегда интересовала музыка во всех ее проявлениях. С музыкой так или иначе связана вся его жизнь, а его отношение к музыке более чем серьезно — сам он музыку относит к «вещам небезобидным». Музыканты — любимые гости на его передачах, о музыке и музыкальной «кухне» он может говорить часами. Говорить не только как сторонний наблюдатель, но и как знаток современных музыкальных технологий, которыми он щедро наполняет свое музыкальное творчество. Итак, разрешите представить — Дмитрий Дибров, человек, не нуждающийся в представлении.

In/Out: В «Апологии» вы затрагиваете самые разные темы. Сегодня ваши гости — члены «Академии Интернета», и вы разговариваете с ними о чудо-холодильнике, а за день до этого у вас в гостях Джаван Гаспарян — хранитель ортодоксальных традиций народного творчества. Наблюдая современную творческую жизнь в столь широком ракурсе, что вы можете сказать по поводу того слияния музыкального творчества и «продвинутых» музыкальных технологий, которое мы наблюдаем сегодня в современной музыке?

— С тех пор, как кто-то впервые включил гитарный усилитель с перегрузкой, вмененной впоследствии в штатный режим его работы, музыка навсегда перестала быть процессом просто духовным, когда некто, как говорил мой любимый гитарист Маклафлин-Махавишну, способен слышать то, что совершенно беззвучно, а затем делать это слышимым всем. Я думаю, что с тех пор технология определяет музыку, а сегодня больше чем когда-либо. Да и началось это далеко не сегодня. Вспомните синтезатор MiniMoog, ведь люди занимали его друг у друга! Кен Хенсли одолжил Moog для записи «Джулай Монинг», и без Moog’а этой песни не было бы. Он мне рассказывал, как он ее написал: сидел в автобусе, ждал Байрона и других музыкантов и наиграл аккорды, но это еще не была «ДМ». Таковой она стала только тогда, когда Хенсли дали синтезатор Moog и он стал находить эти чудесные звуки и искать, как их применить. И применил. Когда играешь на современном синтезаторе, то совершенно не знаешь, что сыграешь в следующую секунду — вместо тебя это знает синтезатор, а тебе остается только выбирать. Вообще ведь что такое культура? Культура — это и есть выбор. Когда человек выбирает между музыкой «попсовой» или импровизационной, это и есть культура! Когда человек выбирает между программированием или индивидуальным музицированием — это и есть культура! А технология помогает этот выбор осуществить. Она дает нам свободу этого выбора.

In/Out: Как вы видите дальнейшее развитие музыки, и какое из ее направлений сегодня привлекает вас больше всего как музыканта?

— Я сам очень плотно «сижу на лупах», и мою блюзовую пластинку можно назвать своеобразным гимном лупам. Всем своим знакомым музыкантам говорю — надо пересаживаться на лупы. Луп — это не такая бездушная вещь, как может показаться. Когда в деле лупы, происходит поразительная вещь: человек не может сыграть так же, как звучит записанный им луп. Луп передает живую энергию, льющуюся из рук барабанщика, или гитариста, или басиста, а компьютер делает сложное, многоэтажное построение по законам математики, и происходит парадоксальное симбиотическое действие.

In/Out: В какой среде происходят ваши симбиотические действа? Что это — компьютер?

Как это ни удивительно, но даже каждый компьютер звучит по-разному. Например, музыка, попав в PC, начинает звучать сухо, в то время как музыка в Mac’е становится жирной и насыщенной. И все-таки она не звучит по звуковой палитре так же, как звучит студия Roland VS2480. То, что творит эта студия, невозможно описать словами, но, к сожалению, чрезвычайно сложный интерфейс заставляет страдать по компьютеру с его изумительной легкостью. Какое-то решение дает роландовская карта RPC, которая соединяет студию и компьютер «по цифре» и дает, с одной стороны, жирный студийный звук, а с другой — неповторимую легкость компьютерного редактирования. Вот между этим всем я и «горю».

In/Out: Компьютерная технология снижает требования к уровню подготовки музыкантов. Это приводит к тому, что запись, сделанная без сэмплов, лупов и компьютерного монтажа, представляется слушателям как великое достижение. Сегодня в популярной музыке не так-то легко найти гитариста или певца, который сможет пропеть или сыграть весь трек одним дублем, а всего лет десять назад это было нормой …

— Да, а в некоторых случаях происходит вообще странное дело: нанимается хороший звукорежиссер, который и берет на себя все музыкальное построение, становясь, таким образом, основным идеологом творчества. Музыкант что-то там наиграл, совершенно не думая при этом о построении, а все остальное делает уже звукорежиссер. Уже в отсутствие музыканта он сам выбирает куски, даже не фразы, не говоря уже о целом треке, и сам делает партию такой, какой он считает необходимым. А музыкант потом приходит: «Ну, сделал? Нет, так не пойдет, давай переделывай». И вот так звукорежиссер отрабатывает денежки музыкантов. Это так, но ревновать не надо. Живая запись или лупы… Надо брать на вооружение все орудия всех калибров и такую важную краску, как лупы, не надо сбрасывать со счетов. Лупы дают музыканту возможность смотреть выше, нежели индивидуальное музицирование. Я понимаю, что такие замечательные музыканты как Дима Малолетов, Дима Четвергов, Сергей Воронов могут сказать: «Что может быть выше индивидуального музицирования? Что может быть выше, чем, например, гитарные партии Джона Маклафлина-Махавишну?» Да, это так, но с другой-то стороны, история музыки знает и «Pink Floyd». Каждый член «Pink Floyd» в своей музыкальной дисциплине далеко не первое лицо. Мы знавали клавишников посильнее, чем Рик Райт, и уж конечно знаем гитаристов поважней, чем Гилмор. На самом деле, все партии Гилмора — это всего-навсего блюзок, сыгранный не самым лучшим образом. Послушайте Крея или Бадди Гая! Может Гилмор сравниться с ними? Да конечно же нет! Но он и не пытается! У него другие задачи! Посмотрите, какие вместо этого «Pink Floyd» строит музыкальные конструкции, орудуя больше в области музыкальной архитектуры, нежели состязаясь в индивидуальном музицировании. И вот именно лупы помогают музыканту начинать строить. Да ежели угодно, первые-то «луписты» — это Найман, Филипп Глас, Кейдж… Или вспомните концерт Нопфлера. У него на сцене, конечно же, были «живые» барабаны, но в какой-то момент музыканты ушли, Нопфлер остался на сцене один и врубил лупы. Это ж была новая, современная музыка!

In/Out: Сегодня вы являетесь, пожалуй, единственным человекам на нашем центральном телевидении, продвигающим некоммерческую музыку. В чем вы видите смысл этой не всегда популярной деятельности?

— Это моя миссионерская задача, которая, как я считаю, передо мной стоит, поскольку музыка — вещь очень небезобидная для немузыкальной сферы жизни человека, для его ноосферы. Я уж молчу, что для нашего поколения музыка вообще была чуть ли не единственным средством донесения передовой эстетической информации. При КГБ СССР фильмов покупалось мало, типографии были подконтрольны, а вот музыка — нет. Переписать бобину можно было и без того, чтобы КГБ знал, что ты ее переписываешь. В семидесятые годы на прилавках наших комиссионных магазинов стояли магнитофоны, а продавцы, эти привратники блистающего магнитофонного царства, были важнейшими популяризаторами передовой эстетики. Они крутили «Pink Floyd», они крутили Найка Науменко (я Найка впервые услышал в Ростове в комиссионном магазине), крутили Гребенщикова, а мы стояли и слушали. Я сегодня немногим отличаюсь от них, я вижу свою задачу в том же.

Конфуций говорил: «Когда музыка порочна, народ ленив, распущен и достоин сожаления». Когда его приглашали руководить государством, первым делом он наводил порядок в погребении усопших и в музыке, после чего, по его собственному признанию, управление государством не представляло никакой сложности. Более того, есть легенда, что человека, который придумал четвертую струну к кифаре, казнили в Афинах, потому что добавить еще одну струну означало поменять единственный господствующий тогда музыкальный лад, а это было чревато разрушением республики. Я считаю, что именно некоммерческая музыка нуждается в популяризации, поскольку она может человека многому научить, она может быть важнейшим форпостом свободы духа, чего не скажешь о «попсе». Но при этом я должен заявить, что это вовсе не то сообщество, которое стояло в очередях на фильмы Тарковского. Я не собираюсь быть придатком местного районного общества книголюбов, вовсе нет.

Когда в Москву приехал Клаптон, его концерт стал для меня уроком. Когда я увидел, что очередь, трижды опоясывавшая Кутафью башню, начиналась еще на Манеже, что Клаптон 40 минут не мог начать концерт, потому что люди не могли пройти, когда я увидел в этой очереди не только 40-летних поклонников блюза, но и 20-летних «дискотечных» детей, я понял следующее: само существование Клаптона доказывает нам, что вовсе не обязательно делить музыку на музыку для интеллектуалов и музыку для плебса. В лучшем своем проявлении музыка вызывает живой интерес у всех. Вот только — для этого надо быть Клаптоном. Почему Леннона убили? Ведь его ж не просто так убили! Потому что нельзя быть до такой степени гением. А ведь это был всего-навсего музыкант, но какое влияние он оказал на музыкальную культуру второй половины двадцатого века! А начал с нескольких простеньких песенок о любви…

Фото Максима Калмыкова

Не только телевидением жив этот человек: его всегда интересовала музыка во всех ее проявлениях.

Дмитрий Дибров и группа «Антропология».